Анатолий (Максимович Андрей Иванович) 1766 -1844. Архиепископ Симбирский и Сызранский

(Максимович Андрей; 1766 (1767?), территория Переяславского полка - 14.02.1844, сызранский в честь Вознесения Господня мон-рь), архиеп. Симбирский и Сызранский. Род. в семье священника. Обучался в с.-петербургской Главной семинарии и после ее окончания в 1789 (1790?) г. был оставлен учителем риторики и греч. языка. В 1792 г. рукоположен во священника и служил в Успенской Спасосенновской ц. В 1804 г. награжден камилавкой. 23 февр. 1809 г. принял монашеский постриг, 25 авг. 1809 г. возведен в сан архимандрита с.-петербургской Троице-Сергиевской пуст., назначен ректором С.-Петербургской ДС и профессором богословских наук, а также членом консистории и цензурного комитета. С 1810 г. благочинный над законоучителями в кадетских корпусах.

 

3 марта 1812 г. А. был хиротонисан во епископа Полтавского и Переяславского, 7 февр. 1816 г. возведен в сан архиепископа, переведен на Минскую и Литовскую кафедру, к-рую возглавлял 16 лет. Предложил Святейшему Синоду закрыть ряд мон-рей (напр., Грозовский Николаевский муж. мон-рь) и обратить их в приходские храмы. Вынужден был закрывать и приходы сгоревших церквей, где прихожане и клир были настолько бедны, что не могли строить новые. Поскольку материальное положение духовенства епархии было тяжелым, А. отменил решение о сборе денег с духовенства на служащих консистории. Большое внимание уделял преобразованиям в ДС и ДУ. Зная бедность священно- и церковнослужителей, А. ходатайствовал перед Синодом о разрешении приема в уч-ще на «казенную пищу» «всех причетнических детей, а из священнических и диаконских» - «по усмотрению их бедности». Разрешал споры между православными и униатами, к к-рым относился с «мягкостью и снисходительностью».

10 февр. 1832 г. А. был назначен на новоучрежденную Симбирскую кафедру. Основательно изучив религ. ситуацию в Симбирской губ., с 1835 г. вместе с архимандритами сызранского в честь Вознесения Господня мон-ря осуществлял миссию среди чувашей, татар и мордвы. Трудами А. в 1832 г. открылся Дом попечительства для помощи малоимущим священнослужителям, в 1840 г.- Симбирская ДС. После увольнения на покой 7 авг. 1842 г. А.

Краткая памятка по горячим следам –

субъективный взгляд очевидца и участника событий

Перезахоронение

архиепископа Анатолия

Во вторник, 14 сентября 2004 г., в «Народной газете» (№ 102 (2842)) на 2 стр. под рубрикой «Вера» была опубликована информация «Архиепископ Анатолий будет захоронен в Симбирской земле». В материале, подписанном протоиереем Алексием Скалой, в частности сообщалось:

«В начале августа во время проведения ремонтных работ в переданном Сызранскому Вознесенскому мужскому монастырю храме в честь Федоровской иконы Божией Матери была обнаружена могила первого Симбирского архипастыря архиепископа Симбирского и Сызранского Анатолия (Максимовича, 1766-1844)…

Учитывая желание почившего быть погребенным на Симбирской земле и исходя из того, что ныне Сызрань входит в состав Самарской губернии и соответственно Самарской епархии, архиепископ Симбирский и Мелекесский Прокл обратился с просьбой к архиепископу Самарскому и Сызранскому Сергию о перезахоронении праха первого Симбирского архипастыря на ульяновской земле. По согласованию с Московской Патриархией такое разрешение было получено.

Вечером 15 сентября сего года гроб с прахом архиепископа Анатолия будет доставлен в Неопалимовский кафедральный собор. В 8 часов утра 16 сентября в этом храме будет совершена Божественная Литургия с последующей за ней панихидой по приснопамятному владыке, которую совершит архиепископ Симбирский Прокл. Затем гроб архиепископа Анатолия будет обнесен вокруг храма и Крестным ходом перенесен на старое городское кладбище по ул. К. Маркса, где после заупокойной литии будет предан земле у алтаря Воскресенского храма.

Это событие предварит празднование 15-летней годовщины возрождения Симбирской епархии, которое будет совершаться…17 сентября…»

Для большинства местных краеведов эта информация стала сенсационной. Вопросы о том насколько уместно подобное перезахоронение, чем документально подтверждается воля усопшего и где следует находиться могиле первого Симбирского архиерея, даже не дискуссировались. По большому счету, ульяновцев просто поставили перед фактом. Взволнованный подобным «сюрпризом» доцент УлГУ С.Б. Петров позвонил вечером того же дня архивисту ГАУО И.Э. Сивоплясу и выразил свои сильные сомнения в правильности «гробокопательной» акции. Поскольку место у алтаря уже занимает захоронение членов семьи симбирского полицмейстера Василия Асафовича Пифиева, возникало опасение, не потревожат ли их могилы. Тем более, что на могиле полицмейстера нет надгробия.

 

В среду, 15 сентября 2004 г. после работы я прошел на старое кладбище с целью посмотреть и сфотографировать место грядущего захоронение. Наши худшие опасения оправдались – свежая могила была вырыта на семейном участке Пифиевых. На месте последнего пристанища полицмейстера красовалась большая бурая куча свежевырытой земли, а вплотную к надгробию и склепу Виктора Васильевича Пифиева находилась могильная яма, прикрытая дощатым щитом. Когда я приготовил фотоаппарат, ко мне подошел милиционер и стал допытываться, кто я и что здесь делаю. На объяснения, что я историк-архивист, требовал показать удостоверение. В конце концов, испросив разрешение у женщины-заведующей ритуальной конторой и ознакомившись с моим паспортом, отстал. Я сфотографировал место будущего захоронения с четырех точек. (В тот день также были сфотографированы могила Е.Л. и М.Л. Пушкиных, обелиск со скрипичным ключом, плита с именем Д.Ф. Коржавина и скульптура на Мемориальном захоронении военнослужащих, умерших от ран в Ульяновских госпиталях в годы ВОВ.)

Придя домой, я позвонил журналистке газеты «Аргументы и факты в Ульяновске» И.М. Антоновой, краеведам А.С. Сытину и С.Б. Петрову, коллеге И.Э. Сивоплясу, сообщив о «приятной» новости. У меня на 10 часов утра 16 сентября планировалась запись на радио, что лишало возможности лично присутствовать на кладбище во время перезахоронения. Я хотел договориться с А.С. Сытиным, чтобы он пофотографировал на траурной церемонии, но его супруга, О.Е. Бородина, сообщила, что Алексей Сергеевич в этот день с утра уезжает в командировку в Сурский район. С Петровым же обсудили, что неплохо было бы дать реплику в «Симбирском курьере», Сергей Борисович пообещал согласовать этот вопрос с Л.И. Гребенсковой. Иван же сказал, что примерно в 18 часов в Неопалимовской церкви начали бить в колокола.

 

В четверг, 16 сентября 2004 г., был теплый солнечный день. К счастью, запись на радио в тот день сорвалась из-за загруженности редактора Г.К. Антончик. Я успел подъехать к кладбищу около 11 часов именно в тот момент, когда траурная процессия с гробом, шедшая по ул. Некрасова, входила в ворота на территорию некрополя.

 

Закрытый черный гроб был установлен между алтарной стеной и свежей могилой. Его покрывала архиерейская мантия – палий – фиолетового цвета. Стены и дно могилы были выложены краснокирпичной кладкой по примеру дореволюционных склепов. У самой могилы лежал небольшой ковер. Большой деревянный надгробный крест стоял прислоненный к стене церкви слева от алтаря. На кресте: на скрещении главных горизонтальной и вертикальной досок – портрет покойного владыки. Ниже табличка – светлые буквы на черном фоне:

 

 

К югу от могилы, на своде склепа Пифиева-сына, стояли трое молодых церковных служек (лишь один с бородкой). Они держали на древках икону Богоматери, фонарь со свечей и крест. Крайним к могиле, с иконой, стоял с сонным видом пухлый румянощекий молодой человек с лицом купчика. Его вид невольно вызывал непристойные мысли по поводу «клеветнических слухов» о нездоровом интересе владыки к мальчикам…

Следом за юношами стоял вдохновитель и распорядитель церемонии протоиерей Алексий Скала. А далее – вдоль гроба и у стены храма священнослужители в белых одеждах. В черном облачении были только Скала, настоятель кладбищенской Воскресенской церкви Борис Крыжин и крупный круглолицый батюшка с большой окладистой бородой. Два молодца держали по бокам в головах гроба церковные подсвечники: трикирий и дикирий.

Прокла я не сразу заметил. Он стоял в головах гроба, сжимая в руках посох. На правом боку висела квадратная палица. Митра казалась слишком велика для его фигурки. Маленький-плюгавенький, седой как лунь старикашка в белом одеянии терялся на фоне осанистых батюшек. Справа от владыки стоял старенький худой отец Борис Крыжин с жидкой бородой клином.

 

С севера от могилы находились два-три священника, а за ними верующие и журналисты. Женщины в монашеских одеяниях держали венок и корзины с цветами. Их лица в черном обрамлении, с сухой линией рта, морщинистой кожей и темными глазами были внешне уныло бесстрастны. Застекленный портрет в рамке почему-то доверили держать В.И. Коннову. Вид у него был несколько торжественно-туповатый. Похоже, он решил отпускать бороду и усы, т. к. на подбородке и щеках красовалась «3-дневная» щетина. Во время траурной церемонии у В. Коннова в кармане несколько раз звонил мобильный телефон, и приходилось его отключать. Позже портрет держала старушка-монашенка.

Большинство в погребальной процессии составляли пожилые женщины. Редкими вкраплениями виднелись несколько мужчин с истово набожными лицами и невзрачных, блеклых молодых женщин. Детей почти не было. Серьезные краеведы и светская власть не почтили мероприятие присутствием. Удивило отсутствие Б.В. Аржанцева, В.А. Гуркина, А.В. Киселева и Л.В. Куликовой.

 

Из журналистов удалось «опознать» представителей телеканалов ТНТ («Лента новостей») (оператор Бахтияр Салтанов), Ren TV («24 часа»), Алексея Юхтанова, позже передавшего снимки в газету «73 регион». Много фотографировала цифровым аппаратом худощавая бледная девушка в платочке (возможно для газеты «Православный Симбирск»). Под самый конец церемонии подошла девушка-фотограф из «Комсомолки».

 

Открыла церемонию проповедь протоиерея Алексия Скалы. Его могучая фигура монументально смотрелась даже на фоне прочего «не хилого» духовенства. Зычным, красиво поставленным голосом он осветил судьбу архиепископа Анатолия и историю обретения его могилы. Говорил хорошо, без лишней «воды» и елейного сентиментальничания. Но по-прежнему бездоказательно акцентировалось, что данным погребением исполняется воля почившего быть похороненным в Симбирской земле. Звучала и явная привязка торжества к юбилею епархии:

«Владыка Анатолий поможет нам возродить епархию вновь, хотя бы уже в том величии, в котором он оставил ее 160 лет назад. И это уже начинает сбываться. Буквально вчера, когда мы с игуменом Марком привезли гроб Владыки в Неопалимовский храм.

В это время нам позвонили и сказали, что пришла телеграмма из Синода о том, что принято решение вынести вопрос о всероссийском прославлении блаженного Андрея Симбирского на предстоящем архиерейском соборе, который состоится в Москве с 3 по 6 октября». (Цитируется по Светлана Макарова «Возвращение архипастыря»// «Православный Симбирск».- № 18 (146), 22 сентября 2004.- С. 2.)

Прокл крестился. У него и настоятеля кладбищенской Воскресенской церкви отца Бориса Крыжина на глазах блестели слезы.

 

Архиепископ Симбирский и Мелекесский Прокл также произнес небольшую проповедь перед заупокойной литией. Общие слова, сказанные без особого выражения, не запомнились. В начале своей речи Прокл допустил забавный «ляп» – оговорился, назвав Анатолия Антонием: «Высокопреосвященнейший Антон… Анатолий…». Голос у архиерея был слаб и дребезжал. Вообще, Прокл выглядел крайне неважно – лицо опухшее, движения, как у дряхлого старика. Мне подумалось: «Не иначе, как уже начал отмечать юбилей епархии и «наюбилеился»…» В проповеди Прокла  в частности говорилось:

«Сегодня благодаря Владыке Сергию Самарскому, игумену Марку, настоятелю Вознесенского монастыря, а также отцу Алексию Скала мы имеем радостную возможность встречать нашего первого архиерея на симбирской земле. Мы сегодня совершаем панихиду о его упокоении и как бы приветствуем тем самым его пребывание в наши пределы, в пределы законной епархии, которую определил ему свыше 170-ти лет тому назад Господь и Святейший Синод». (Цитируется по Светлана Макарова «Возвращение архипастыря»// «Православный Симбирск».- № 18 (146), 22 сентября 2004.- С. 2.).

 

Началась заупокойная лития. Молодой архиерейский певчий – бас с небольшой бородкой и неожиданно сильным для его не осанистой фигуры голосом вел главную «партию». Густым раскатистым голосом звучал Скала. Прокл «дребезжал» слабеньким голосочком. Владыка и бас со свечей несколько раз обошли  вкруг гроба. Прокл махал кадилом. Ритуал занял немного времени.

 

Процессом погребения руководил Скала. Сняли палий – стала видна крышка гроба с красиво инкрустированными распятием и лавровыми ветвями в головах и двумя розами в ногах. По бокам – ручки. Сквозь них под гроб подсунули длинные белоснежные концы. Шестеро священников во главе со Скалой подняли гроб и осторожно опустили в могилу. Концы сбросили сверху. Гроб встал ровно, точно по центру могильной камеры. В лакированной крышке было заметно отражение купола церкви. Во время предания останков земле певчий басил и помахивал кадилом.

Я с фотоаппаратом большую часть церемонии находился напротив алтаря, в ограде могилы, ближайшей к новому захоронению. Опущенный в могилу гроб удалось сфотографировать, пожалуй, только мне.

 

Прокл бросил первую горсть земли в могилу. Подумалось: «Первому архиепископу от последнего». Несколько минут владыка стоял над могилой осеняя ее своей пухлой дланью. К могиле потянулись верующие. Поскольку не всем удобно было наклоняться, некоторые брали землю с лопаты, которую предусмотрительно держал один из участников церемонии. Прежде чем засыпать могилу, в нее спустился один из мужчин и по указке Скалы закрыл нижнюю камеру склепа с гробом прямоугольными чугунными заслонками. С первого раза уложил пластины не совсем удачно – пришлось перекладывать.

Когда могилу начали засыпать, Прокл и прочие духовные лица удалились в церковь. Вскоре молодые клирики, шутливо переговариваясь, вышли из церкви уже в светской одежде и стали усаживаться в свою машину. Окончание церемонии погребения их, похоже, не интересовала.

 

Алексий Скала сам подошел ко мне и, поздоровавшись, начал: «У меня немало вопросов к архивистам…» Его интересовало, где могут храниться биографические материалы о репрессированных священниках. Я со своей стороны парировал: «А у нас к Вам вопросы. Что же Вы Анатолия в могилу к полицмейстеру Пифиеву подложили?». Скала возразил, что могилу полицмейстера никто не трогал, а между ней и склепом Пифиева-младшего было свободное место. Я настаивал: «Но все равно это семейное захоронение, и посторонних подхоранивать негоже». Отец Алексий даже немного обиделся: «Мы с Вами как будто на разных языках говорим. Как говориться, мужик про хлеб, а баба – про фиалку…». А потом, будучи человеком умным, отшутился: «Пифиев бы, думаю, не возражал, чтобы в его семейство попал архиепископ!»

Я упрекнул Скалу, что все было проделано втихаря, общественность просто поставили перед свершившимся фактом. Он оспорил это: «Я еще неделю назад опубликовал рассказ об этом в «Православном Симбирске» и на моем сайте в Интернете была информация». Я промолчал. Возражения были, пожалуй, слишком очевидны – многие ли в Ульяновске читают «Православный Симбирск»? И откуда нам знать, что там у Скалы на сайте?.. Да и не решаются такие серьезные вопросы за неделю, единолично, не спросив мнение других. Но спорить было без толку – дело сделано, а «победителей не судят». Ведь весь вид отца Алексия свидетельствовал, что он уверен в собственной правоте и чувствует себя именинником и героем дня. На мой вопрос, неужели нельзя было подыскать другое место, последовал контрдовод: «А где же еще? Архиереев надо хоронить у алтаря. Хотели прямо у стены вскрывать асфальт, но там воды. А здесь как раз свободное место было!» «А там, у входа аллейка с могилами священников – почему именно там?» – «Да просто место свободное было».  «А почему бы не похоронить Анатолия рядом с могилой супруги отца Бориса Крыжина?» – «А там он уже место для себя приготовил». (Попутно я разузнал у Скалы имя, отчество и даты жизни Крыжиной, поскольку ее могила до сих пор безымянная.)

 

Скала был настроен благодушно и словоохотливо отвечал на мои расспросы. Он пояснил, что собираются реставрировать Федоровскую церковь и для этого вдоль фундамента вырыли шесть шурфов. Один из них попал прямо в могилу архиепископа, обрушив свод склепа и повредив крышку дубового гроба.

Отец Алексий рассказал, как осматривал останки. Подчеркнул, что сомнений в том, что это Анатолий быть не может – в Сызранском монастыре покоился только один архиепископ, а парчовое архиерейское облачение покойного сохранилось очень хорошо. Особенно отца Алексия поразило, что за 160 лет не истлела положенная в гроб бумага с разрешительной молитвой. Лицо было закрыто платом, виднелись борода и волосы. При прикосновении тело все рассыпалось в прах, даже кости. Скала, старый «гробокопатель», заметил, что скелет Андрея Блаженного, погребенного в Симбирске на Покровском кладбище, сохранился неплохо. А ведь тот умер на три с лишним года раньше Анатолия. Полное истлевание останков архиепископа Алексий Скала объяснил близким расположением свода сызранского склепа к поверхности земли, из-за чего влага и перепады температур оказывали разрушительное влияние на тело.

 

Кивнув в сторону могилы, я заметил: «Вот его я уважаю, в отличие от епископа Гурия!» Скала хохотнул и, приобняв, похлопал меня по плечу. Он хотел привести в качестве положительного примера епископа Евгения. На что я парировал цитатами из «Губернской фотографии» Д.Д. Минаева и ссылкой на воспоминания отца Елпидифора Успенского. Скала спорить не стал. Со своей стороны я поведал протодиакону о хранящихся в Ульяновском госархиве документах, связанных с жизнью Анатолия. Скала тоже видел автографы и личную печать архиерея, но, как я понял, только на ставленных грамотах священников. Я сообщил о других документах, с которыми работал, готовя в феврале передачу к 160-летию со дня смерти первого архиепископа («REN-TV», журналист Алексей Золин, оператор Светлана Олина). В частности, о том, что архиерейские покои были выкрашены в голубой и оранжевый цвета. А по потолку шла роспись, сделанная крепостным живописцем Быковым. По штату архиерею было положено годовое жалование в 1000 рублей, плюс 1600 рубликов на прокорм и экипаж. Два раза в год владыка Анатолий получал деньги – по 1300 рублей – под роспись. В книге прихода и расхода штатных сумм сохранились его автографы и архиерейские сургучные печати.

 

Когда нижнюю часть могилы засыпали, стали водружать крест. Три мужика поднесли его. Скала лично устанавливал крест при помощи еще двух человек. Отцу Алексию приходилось придерживать пятерней на животе епитрахиль. Порой он напоминал репинского «Протодиакона». С деловым видом помогал некий мужчина в спецовке с блестящим прямоугольником на спине и крупными буквами «техник». Кончики усов у «Техника» были подкручены вверх как у «ряженых» казаков.

 

Зарывали могилу долго. На одном из могильщиков «красовались», явно не к месту, рабочие перчатки из белой пеленочной ткани с ярким пестрым рисунком. Работали всего два-три человека. Отец Алексий зычно возгласил: «Мужики! Кто еще не совсем квелый – берите лопаты, помогайте». Еще один или два мужчины присоединились к закапывающим.

 

Некоторые старушки норовили поцеловать портрет Анатолия, который к тому времени держала одна из них. Один из священников средних лет их одернул: «Что вы целуете?! – Это же не икона». По толпе женщин пополз шепот: «Не надо… Не надо целовать… Батюшка сказал… Это не икона…»

Среди верующих была молодая женщина в очках с грудным ребенком на руках. Она все время или набожно крестилась, или оживленно общалась со знакомыми. При этом, не глядя на ребенка кормила его из бутылочки. У малыша при этом была неестественно запрокинута голова, и он так хрипел, что боязно было, как бы не задохнулся.

Из храма тем временем вышел и Прокл в черном повседневном облачении. К нему  толпой слетелись за благословением верующие. Владыка походя помахивал ручонкой, благословляя направо и налево. На одну бабульку буркнул: «Затуши свечку, а то обляпаешь». Алексий Скала, наклонившись к Проклу, подчеркнул, что место выбрано очень удачное и красивое – между двумя соснами – и не занятое ничьей могилой.

 

Когда сформировался могильный холмик, к кресту возложили венки и цветы. (К слову сказать, и 10 дней спустя цветы сохраняли довольно хороший вид.) Вереница верующих потянулась приложиться к кресту. Скалу облепили женщины, прося благословения. Он благословлял, при этом радостно балагуря и перебрасываясь фразами со знакомыми прихожанками. Некоторых вполне «по-светски» приобнял и похлопал по спине. Я с трудом улучил момент и попросил Скалу попозировать для снимка. Он согласился, пошутив: «А потом опубликуете со стрелкой и подпишете: «Это ОН сделал!»». Я отснял два кадра (горизонтальный и вертикальный) на разных выдержках. Второй получился удачным. Представительный, лобастый, с умными глазами батюшка на фоне милой его сердцу паствы. Вместе со мной отца Алексия сфотографировала девушка-фотограф из «Комсомолки» (псевдоним Даниил Скворцов).

 

Вся  церемония погребения длилась около часа. Напоследок я сделал несколько общих снимков могилы. К сожалению, пленка, как водится, закончилась «не пару кадров раньше, чем хотелось бы». Из-за этого не удалось повторить снимок семейного захоронения Пифиевых, сделанный накануне, уже с новой могилой. (В тот же день вечером были отпечатаны первые 16 фотографий.)

 

Вернувшись в архив, я поделился рассказом о погребении и кладбищенских беседах с Иваном Сивоплясом. Потом созвонился с журналисткой газеты «АиФ в Ульяновске» Ириной Антоновой и тоже «слил» ей информацию, договорившись о встрече для более подробного рассказа. Обещанного звонка от С.Б. Петрова не было.

В начале седьмого вечера я встретился на ул. Кирова у магазина «Полюс» с журналисткой Ириной Антоновой и рассказал ей подробности связанные с перезахоронением.

Вечером, в девятом часу, мне домой позвонил С.Б. Петров. Он посетовал, что не смог позвонить раньше – дома отключали телефон, а в университете не выдалось времени. Сергей Борисович сообщил, что договорился в «Симбирском курьере» с Л.И. Гребенсковой о публикации нашей с Иваном Сивоплясом реплики по поводу случившегося. Петров с любопытством прослушал мой рассказ о погребении и разговоре с Алексием Скалой, перебивая его язвительными репликами. В частности он усомнился в справедливости слов Скалы, что в Сызранском монастыре покоился только один архиепископ. По поводу «завещания» и его «достоверности» Петров также ехидничал. Сергей Борисович предложил – подарил нам заголовок заметки: «Полицмейстера «уплотнили»».

 

В пятницу, 17 сентября 2004 г., Иваном Сивоплясом и мной была написана и отнесена в «Симбирский курьер» статья об Анатолии и его перезахоронении. Был использован удачный заголовок, предложенный Петровым. Без критиканства были определены обе позиции по поводу случившегося: Скалы и наша. В материале в частности говорилось:

«Чтобы погрести архиерея, пришлось несколько «уплотнить» Василия Асафовича Пифиева, лучшего и непревзойденного начальника городской полиции – рядом с его могилой, на семейном  участке Пифиевых и упокоился архиепископ Анатолий. Новая могила втиснулась между склепами полицмейстера и его сына. «Пифиев бы, думаю, не возражал, чтобы в его семейство попал архиепископ!» – заметил вскользь инициатор и организатор акции отец Алексий Скала. Надо сказать, соседа полицмейстеру «подселили» достойного.

… Едва ли архиерей мог подумать, что когда опять «переедет» в Симбирск. Но – на все воля Божия. «Первый архиепископ должен лежать в Симбирской земле!» – возразил отец Алексий на замечание, почему бы не обустроить могилу в Сызрани». Большую часть статьи занимал рассказ о жизни и делах Анатолия.

В редакции статью взял Геннадий Якимчев и сказал, что, возможно,  напишет сам, используя нашу информацию. Меня это неприятно насторожило, как оказалось, не напрасно. Но, рассудив, что пусть будет хоть какая-то публикация нашей «информашки», спорить не стал. В качестве иллюстраций отсканировали портрет Анатолия из 2-го выпуска журнала «Церковная старина» (1915 г.) и две моих фотографии: место будущего захоронения и могила сразу после погребения.

18 сентября 2004 г. в субботнем номере  на первой странице появилась статья «В чужую могилу» за подписью «Василий Мельников». Наш материал был препарирован и подан в изуродованном и бестолковом виде. Моя фотография новой могилы на семейном участке Пифиевых, сделанная накануне захоронения, подписана не была. Позвонивший вечером Ивану Сивоплясу Петров посетовал, что статью испохабили.

 

В среду, 22 сентября 2004 г., в газете «Православный Симбирск» появилась подробная, опиравшаяся, как явствовало из текста, на информацию Скалы статья Светланы Макаровой «Возвращение архипастыря». Статья была написана достаточно грамотно и без излишней экзальтации, проиллюстрирована тремя качественными фотоснимками.

В тот же день, 22 сентября 2004 г., в газете «Аргументы и факты в Ульяновске» опубликована неплохая заметка Ирины Антоновой «Старец и полицейские», написанная по материалам, предоставленным мною. Иллюстрацией служила моя фотография, сделанная во время заупокойной литии. В фирменную рамочку «АиФ Афоризм» были вынесены слова архиепископа Анатолия:

«Горе человеку, который власть употребляет для насыщения своих прихотей, который… своим примером уполномочивает всякое распутство и бесчиние! Какое мучение, какой ад для его совести! Лучше бы было никогда не родиться ему!». А в пятницу, 24 сентября 2004 г.,  газета «73 регион» поместила третью вариацию нашего материала – статью Ивана Сивопляса «Добрый пастырь» (под псевдонимом Максим Бесчетнов). Почему-то ни одна из известных мне публикаций не иллюстрировалась портретом архиепископа Анатолия.

 

Последним печатным откликом на событие стала заметка некой Олеси Кузиной «Возвращение владыки», опубликованная во вторник, 28 сентября 2004 г., в оппозиционной городским и областным властям газетке «Симбирский аргумент» (издание выражает интересы экс-вице-мэра Ульяновска, предпринимателя Виктора Владимировича Моисеева). Заканчивалась слабая, выспренно-кликушеская статейка неожиданным пассажем:

«Среди ульяновских прихожан есть поверье – над нашим городом тяготеет проклятье. Несчастья будут преследовать Ульяновск до тех пор, пока кафедральный собор (сейчас в нем находится архив) не будет передан церкви, и в нем не начнутся службы. Сейчас в храме на месте алтаря находится туалет, фрески затерты, здание разрушается, стены дома Божия не слышат молитв. Не слышат и власти мольбы верующих и просьбы владыки Прокла, до сегодняшнего дня архив не выселен, храм не реконструируется.

Но Господь милосерден! Вернулся домой старец Алексей - может быть, Бог вспомнит про Симбирск и у нас появится лучик надежды». Почему-то в последнем абзаце архиепископ Анатолий «превратился» в старца Алексея.

Публикация была расценена архивистам, отмечавшими в сентябре – октябре 2004 г. 85-летие ГАУО, как оскорбительная и провокационная. Откровенная ложь, передергивание фактов и сотворение «образа врага» в лице архива указывали на заказной характер статьи (возможно, с прицелом на грядущие в декабре выборы). Но кто и зачем инспирировал данный «удар ниже пояса» осталось невыясненным.

 

Перезахоронение первого симбирского архиерея не имело в городе особого резонанса. Не проявили заметного интереса даже краеведы. Для представителей прессы это событие прошло как очередной эпизод из новостийной хроники. Обидно.

 

Публикации о перезахоронении

«Первый Симбирский архипастырь возвращается в наш город»// «Православный Симбирск».- № 17 (145) , 8 сентября 2004.- С. 1, 5. (2 фото)

 

Алексий Владимирович Скала «Архиепископ Анатолий будет захоронен в Симбирской земле»// «Народная газета».- № 102 (2842), 14 сентября 2004.- С.2.

 

Ольга Ленкова «Прах первого Симбирского архипастыря перезахоронили»// «Комсомольская правда в Ульяновске».- № 175 (803), 17 сентября 2004.- С.14. (Фото Анатолия Лиясова)

 

Василий Мельников (Геннадий Якимчев) «В чужую могилу»// «Симбирский курьер».- № 139-140 (2499-2500), 18 сентября 2004.- С.1. (Фото Антона Шабалкина)

 

Светлана Макарова «Возвращение архипастыря»// «Православный Симбирск».- № 18 (146), 22 сентября 2004.- С.1-2. (3 фото)

 

Ирина Михайловна Антонова «Старец и полицейские»// «Аргументы и факты в Ульяновске».- №  38 (570), 22 сентября 2004.- С.1.

 

Максим Бесчетнов (Иван Эдуардович Сивопляс) «Добрый пастырь»// «73 регион».- № 37 (37), 24 сентября 2004.- С. 13. (Фото Алексея Юхтанова)

 

Олеся Кузина «Возвращение владыки»// «Симбирский аргумент».- № 18 (37), 28 сентября 2004.- С.2. (Фото)

 

Примечание. Прямая речь воспроизводится по памяти. Оценки людей и событий субъективны и не претендуют на истину в последней инстанции.

Антон Шабалкин

Ульяновск

 

18.09-26.10.2004